История одной жизни

23/03/2015

Как-то я  увидел человека с морщинистым лицом, охрипшим голосом… Человек играл на баяне. Пальцы не слушались своего хозяина, и поэтому игра была со сбоями, не ритмичной. Своим хриплым голосом и невнятным выговариванием слов человек вызывал  у публики истерический смех.

Человек играл на баяне прекрасные «Амурские волны». Спустя некоторое время я вспомнил этого человека. Мне сказали, что он  болен, что у него много болезней...

Почему? Почему он болеет? Почему вообще люди болеют?

Подумалось об образе жизни, который ведут люди. По крайней мере, основная часть.

Наш образ жизни, который мы ведем чаще необдуманно, механически, состоит из тех привычек, которые мы приобрели в детстве, юности. В молодости человек обладает более-менее физически крепким телом. Он приобретает привычки, которые формируют его характер и, соответственно, создают образ жизни. Но привычки эти не всегда хороши. И порой человек приобретает привычки, мешающие нормальному духовному развитию. Неправильное духовное развитие ведет к развитию неправильных, нездоровых личных качеств. В молодости мы не думаем о старости, о том, что можем ослабеть. А ведь чем старше человек, тем ему труднее преодолеть себя и отказаться от вредных привычек, приобретенных в молодости, например таких, как пристрастие к табаку и алкоголю, раздражительность, вспыльчивость, невоздержание и тому подобное. И все нездоровые привычки, как и любые другие, составляют наш образ жизни.

Теперь ясен ответ на вопрос «почему люди болеют?», «почему у человека появляются всякие инфекции?», «почему жизнь так сложилась?». Начало этому – в болезни души человека. Нужно менять образ жизни. Нужно менять себя, избавляться от дурных привычек и приобретать новые, здоровые привычки, которые облагораживают человека, дают ему уверенность и приносят радость.

 

Дорогой Господь!

На этих страницах хочу поместить мои размышления о прошлом и настоящем. Хочу возвеличивать Имя Твое непрестанно, святить Его и служить Тебе всей своей жизнью, потому что она – Твоя! Без Тебя, мой Господь, нет мне жизни. Ты знаешь, как я жил, не зная Тебя, и потому прошу Твоего постоянного руководства и водительства.

Господи, благослови меня во всем! Больше всего прошу Тебя: дай мне знаний и мудрости различать добро и зло. Научи меня жить мудро, любить Тебя и людей и служить Тебе бескорыстно и с любовью. Научи меня, Господь, всему, чтобы быть полезным Тебе, чтобы не быть мне больше гонимым разными ветрами легкомыслия, уносящими от Тебя. Укрепи мою веру! Помоги мне, Господи! Сохрани меня верным и твердым в убеждениях и вере, мужественным и непоколебимым. Наполни мое сердце состраданием к людям, нежностью и любовью!

Слава Тебе, Господи, честь и величие Тебе, мой Бог, князь мира и любви! Да прославится Имя Твое! Прошу Тебя во имя Иисуса Христа!

Аминь.

Начало истории

Так много чудес сотворил Господь в моей жизни, новой жизни, что не знаю, с чего начать.

Главное чудо чудес – это изменение моей жизни, изменение жизни внутри меня, изменение моего мышления.

 

Это было в 1993 году.

 

У меня был очень хороший знакомый. Мы с ним тесно общались, вместе ходили на работу, вместе пили чай, гуляли после работы, ну, в общем, всегда были вместе.  Моего товарища звали Юра Лысов, родом он был из города Магнитогорска. Парень он был очень добрый и отзывчивый, много читал по вечерам Новый Завет. Ему очень нравился Иисус Христос, и, естественно, он делился всем прочитанным со мной. В отличие от других ребят я его слушал, может, не так внимательно, но, по крайней мере, давал ему возможность высказаться. Юре это нравилось, и он с усердием свидетельствовал о Христе.  Я же постепенно охладевал к рассказам и вот однажды сказал Юре:  «Знаешь, ну хватит¼»

Юра весь как-то насторожился и заволновался от неожиданной моей грубости, он резко замолчал и покраснел. Я понял, что он нервничает. Потом Юра встал и тихо сказал мне: «Я ухожу¼» С этого дня мы с ним не разговаривали и даже не здоровались.

 

Прошло какое-то время. 

 

Как-то мне попалась книжечка о том, кто такие христиане. Прочитав ее, я понял, что христиане – это люди, которые веруют в Иисуса Христа, то есть Его ученики. Христианин – это высокое звание. В конце книжечки было написано: «Хоть вы и не верующий человек, но вы же сильный, что вам стоит взять и попробовать? Зайдите в свободную комнату, преклоните колени и прочитайте молитву, которая написана чуть ниже. Убедитесь сами в существовании Бога».

«Действительно, – подумал я, – кто мне может помешать удостовериться самому?» Пошел в помещение насосной, где я работал, закрыл все двери, преклонил колени, и¼ начал читать молитву, рассказывая и перечисляя Богу свои грехи и проступки, которые только помнил в своей жизни начиная от рождения.

 

Ощущение, что кто-то присутствует в насосной кроме меня, вдруг овладело мной. Кто-то слушал меня очень внимательно, не перебивая, с любовью. Меня бросило в жар, потом стало резко холодно, потом  побежали мурашки. Мною овладел страх, но после, когда я встал с колен¼ Боже мой, какое блаженство! Какая легкость на душе!

 Я вышел на улицу и увидел новый мир! Это был мир Божий, мир любви. Мне невообразимо хотелось всех любить, хотелось всем рассказать о чуде, которое произошло со мной, хотелось говорить только о Боге. Он – есть! Есть! Есть!

В это время прозвучала сирена «на съем».

 

Встречая по дороге ребят, я всем рассказывал о покаянии, о чуде, которое произошло, о легкости на душе после того, как покаялся, о Боге. Но никто не разделял моей радости, никто не слышал меня и не понимал. Только смеялись надо мной и говорили: «Это у него “крыша потекла”, срок большой – все понятно¼»

Слышать матерщинные слова я уже не мог и попросил ребят, чтобы они хотя бы при мне не ругались, так как после услышанного больно щемило в груди.

Вечером на проверке я подошел к Юре и говорю ему: «Юра, прости меня, пожалуйста, я сегодня покаялся¼»

 

Надо было это видеть! Как Юра обрадовался! По-моему, у него даже заблестели в глазах слезы. Он меня обнял и говорит: «Всю эту неделю я за тебя молился, Вася¼»

Тогда я еще не понимал, что Юра был для меня как отец, принявший в объятья блудного сына.

Моя прошлая жизнь – это сплошная черная туча.

 

Своими мыслями ухожу назад, чтобы опять увидеть тот ужас и услышать голос моей родной мамы: “¼Вася!.. Вася!.. Ты куда, сынок?! Не уходи¼ прошу тебя, останься¼ не ходи никуда ¼” И – слезы. Очень много слез.

Как сейчас вижу: стою в ванной и рвусь уйти из родного дома, а мама не пускает, плачет. Мне кажется, тогда все плакали при виде меня. Я был источником слез для своих родителей. Тяжело об этом писать, но надо.

 

Моя жизнь – это жизнь человека, который не знал, как жить, для чего жить, зачем и почему надо жить. Многие идут  тем же путем – не видя  ничего и никого вокруг себя, не слыша стонов своих родных. Никогда не забуду своего прошлого, когда не задумывался о смысле жизни, о семье, о детях¼

Мои родители были уважаемыми людьми.

Мама работала старшим продавцом в продуктовом магазине, поэтому все обеспечение семьи продуктами в основном лежало на ее плечах. Она была хорошая хозяйка, гостеприимная и добрая. Если приходили гости, никто из них не был обделен вниманием и теплотой. Маму любили и уважали. В доме у нас всегда была чистота, а во дворе цветы. Мама очень любила садить душистый табак: ей нравился его ароматный запах во время цветения. Любила ромашки и хризантемы. Папа мой был слепой, и мама всегда за ним ухаживала, чтобы всегда был у папы свежий платочек,  какие-то деньги на небольшие нужды, чтобы все у него было в порядке.

Мой отец в годы Великой Отечественной войны был в концлагере «Бухенвальд». Тогда ему было 18 лет. Лишения¼ страдания¼ побои¼ собаки¼ До Бухенвальда два побега из других лагерей, и тогда, как неисправимого, его отправили в лагерь смерти, откуда бежать было невозможно.  Из скупых отцовских рассказов было известно очень мало, но и этих крупиц было достаточно, чтобы понять, что он перенес. Похлебка, которой их кормили несколько раз в неделю, и удары палками оставили след на его когда-то крепком теле.

Папа, перенесший такие страдания, обладал неисчерпаемой добротой и искренностью. После войны он совершенно потерял зрение, но терпение и упорство, желание выжить любой ценой и быть полезным сделали свое.

Поступив в горно-промышленный институт, папа закончил его с отличием. Сразу же решил поступать в лесной институт, но, увы, из-за зрения пришлось оставить эту мечту.

Все  эти года мама любила его и ждала. Они поженились после того, как он закончил институт, а мама – торговый техникум.

Впоследствии папа стал одним  из организаторов украинского общества слепых. В послевоенные годы слепых людей было много. Они объединились в общество, при поддержке которого могли жить, работать и не чувствовать себя в одиночестве.

 

Описать свою прошлую жизнь невозможно, да и нужно ли ее описывать? Думаю, что все наши жизни – в безверии – чем-то похожи одна на другую. Воровство, обман, драки, уходы их дома, – все это у многих повторяется.

Из самого раннего детства хорошо помню, что возле нашего дома (у нас был частный дом) всегда был песок, и я очень любил играть в песочнице машинками. 

У нас в доме снимала жилье семья Воскобойник, и у них была маленькая девочка Ира. Как-то мы с ней играли на крыше дома. Ира, изображая Бабу-Ягу, приближалась ко мне, а я отступал и в конце концов упал с крыши вниз головой. Конечно, крик и слезы¼ Слава Богу, все у меня было цело. Дядя Ваня, Ирин  папа,  повез нас на своем мопеде кататься, и я успокоился. Мы были маленькие, любили кататься. У меня сразу все переболело.

Был у меня двоюродный брат – Сергей Осадчий. Он занимался на  водной базе греблей на байдарках и имел первый разряд. Когда я пошел в школу, меня тоже отдали заниматься греблей.

Все вроде было хорошо, но...

 

В восьмом классе я попробовал дешевого вина. В том же восьмом вдвоем приятелем угнали два мопеда. Зачем? Нам хотелось покататься. Про один никто так и не узнал, а за второй, который принадлежал соседу, родители уплатили полную стоимость, а мне купили  мопед “Верховина-5”, чтобы не воровал у других.

После восьмого класса я пошел учиться в ПТУ.  Почему такие учебные заведения отрицательно влияют на молодых людей? Может быть, потому, что те, кто там учится, становятся немножко более самостоятельными, хотя в основном по-прежнему зависят от родителей? Приобретают больше свободы, но еще не умеют ею пользоваться?

Придя в ПТУ, я еще был увлечен, занят греблей. Но постепенно это увлечение отошло на задний план, и вперед вышло все то разгульное и отвратительное, что толкает молодежь в самую гущу болота.

В 15 лет начал курить и выпивать. Даже на соревнования начал приходить и хвастаться, что после них пойду «с друзьями» в бар. Постепенно пьянки с друзьями, ночные походы на танцы – все это стало ежедневным времяпрепровождением. Греблю, конечно, бросил. В училище начал заниматься такими ужасными вещами, что сейчас стыдно об этом вспоминать.

Среди учеников было много ребят из близлежащих деревень и сел. Родители собирали своим детям в дорогу продукты и деньги, чтобы они, живя вдали от дома, не испытывали нужды и не голодали. Мы же, городские пижоны, выпив вина или водки, шли в общежитие и отбирали у этих ребят деньги, а если кто-то решался сопротивляться, тут же избивали до полусмерти.

Это продолжалось довольно долго. В каждой группе были «авторитеты», которым во время стипендии «серая масса» – остальные учащиеся – платила определенную сумму денег. Среди «авторитетов» был и я.

Однажды, не помню откуда, появились слухи, что кто-то из деревенских обидел нашего, городского. И вот нас собралось человек тридцать, и мы, изрядно подвыпив, пошли в общежитие «наводить разборы». Все, что там произошло, сейчас вспоминается как один кошмар. Мы избивали всех, кто попадался на пути. Было море крови¼

И был суд. Большинству из нас было тогда по 15 лет, поэтому осудили только троих – кому исполнилось по 18.

Я ничего не осознал. Отношения с «друзьями» становились все крепче. Мама плакала, а папа угрожал. Но меня уже было не удержать.

 

К родителям часто приходили гости, и они вечерами просиживали за столом, попивали водку и вели всякие разговоры. Я их не виню, но разве таким способом родители должны заниматься воспитанием своих детей? Разве не должны они  жертвовать собой и своим временем? Разве не должны своими поступками и делами подавать пример детям?

 

Я же ушел из дома и жил  у одного парня, в другом районе. У него родителей не было. Вернее, были, но разошлись и жили отдельно. Мама приходила раз в неделю, чтобы убрать да сварить что-нибудь поесть. Папа пьянствовал, и ему было не до воспитания сына. Так мы и жили некоторое время, пока я не встретил одного парня, который рассказал мне, что моя мама заболела.

Я пошел домой. Пошел днем, потому что отец был на работе. Мама лежала в постели. Я подошел тихонько сзади и, опустившись  возле кровати на колени, стал целовать мамины руки. Мы вместе тихо плакали¼ Мама меня сразу простила и просила помыться, покушать и никуда не уходить. Я остался дома. Мне было очень хорошо на душе: я устал от  своей самостоятельности, от грязи, от грубости.

Вечером вернулся с работы отец и сделал вид, что все хорошо. Видно было, что он обрадовался моему возвращению.

Но как он переживал? Какие тревоги и страхи его беспокоили? Разве кто узнает об этом? Разве я думал тогда о тех неимоверных страданиях, которые переносили мои родители из-за меня? Кто сможет понять их? Ведь и старший их сын, мой брат, пришедший из армии, работал постоянно по командировкам и пьянствовал, приезжая домой только на выходные. Со страшим ничего особенно хорошего не получилось, так еще и младший сын погибал на глазах¼

 

Сатана, наверное, ликовал, видя состояние моих родителей и их отношения с детьми. Он все тверже и прочнее укреплял  своиплевелы в нашем сознании, подставляя родителям одну за другой бутылки самогона. Водка дома никогда не кончалась. Она так прочно заняла свое место в нашем жилище, что ни одна трапеза не могла обойтись без нее. Как папа говорил, “для аппетита”.

 

В юности обычно дети стремятся подражать взрослым. Если в чем-то дети чувствуют себя обделенными, они ищут понимания на улице, у старших сотоварищей. Таким образом, родители теряют контроль над своими детьми и предоставляют поле деятельности дьяволу.

 

Помню один случай, который произошел, когда мы в очередной раз на танцах собрались “снимать” девчонок для ночного времяпрепровождения. Меня никогда такая картина не привлекала, и мне не нравилось, когда девчонки плакали, просили отпустить. Чаще это было тщетно.

И вот на танцах, когда мы проходили по кругу, высматривая девчонок, один парень показал на двоих, которых я знал. Одна девочка занималась вместе со мной греблей. Я немного отстал, подошел к ней и предупредил, что с ними может произойти, и предложил  сказать, что она моя сестра и со мной идет домой.

Этих девчонок я проводил на автобус, а сам отправился с “друзьями” искать приключений.

 

Посев добрых семян заглушается упорными плевелами. “Худые сообщества развращают добрые нравы” (Апостол Павел, 1 Кор. 15:33).

Добрый пример родителей всегда оставляет след в сердце ребенка. Если бы родители осознавали, что их образ жизни, их слова и поступки, которыми они живут и подают пример, очень влияют на будущее их детей, особенно в подростковом и юношеском возрасте! Многие родители задаются вопросом: почему их дети такие грубые? Ответ однозначен: не потому ли, что сами родители ведут совсем недостойный образ жизни.

Я продолжал вести себя по-прежнему – то уходя из дома, то возвращаясь.

Мне исполнилось восемнадцать лет. Мама через своих знакомых в военкомате первым же набором отправила меня на службу в армию. Окончательно привыкнув к взрослой жизни, после армии я уже не мог остановиться.

Отец изо всех сил решил меня женить и таким образом остепенить.

 

Почему-то взрослые думают, что если их чадо создаст семью, то непременно возьмется за ум. И не думают, что это может принести несчастье и другому человеку. И жених, и невеста, вступая в брак, впадают в депрессию, что приводит к разладам, ссорам и, в конце концов, к разводам. Сколько молодых семей рушатся из-за минутного порыва, желания либо покончить с прошлым, либо путем создания так называемой семьи удовлетворить свою плотскую страсть!

Такие браки, как правило, долго не существуют.

 

Аналогичные события в жизни произошли и у меня. Еще до армии  мои родители дружили с семьей  Воскобойник. Они жили у нас на квартире, и, таким образом, помогая друг другу, поддерживая в трудную минуту, взрослые люди стали добрыми приятелями. У Воскобойник была дочь Ирина. Когда мы учились в школе, то время от времени встречались вместе в компании (дети друзей-родителей), шутили и играли в разные игры. Когда пришла пора идти в армию, Ира пришла меня проводить.

Ирина не была моей девушкой, в то время я встречался с другой. Но я ушел в армию – и моя подруга вышла замуж…

За год до мобилизации, буквально на новый 1981 год, Ира написала мне письмо. Я ответил, и завязалась переписка. Когда пришел домой, меня ждала девушка. И вот мой папа уже все приготовил к женитьбе. Ирина тоже была не против, да и я сам был “за”. Ни Ира, ни я еще не понимали всей ответственности, которая ложилась на наши плечи. Но мы решили. Один человек только был не согласен – папа Иры. Он сказал: “Ну, раз вы решили…”

 

В старые времена, когда нравственность была намного выше и чище, чем в настоящее время, девушка и юноша не могли заключить брак, если на то не будет благословения родителей. Родители – люди опытные и мудрые. Для того чтобы юноша взял себе жену, дочь уважаемого человека, он должен был показать себя в трудолюбии и терпении. Такое испытание вселяло надежду отцу невесты, что дочь попадет в надежные руки.

В Библии описывается отличный пример всех веков, как Иаков семь лет трудился у отца Рахили, чтобы только взять ее себе в жены. Казалось бы, семь лет долго и очень трудно ждать, но Иаков так любил Рахиль, что, по его словам, семь лет прошло, как семь дней. “Любовь умеет ждать, она долготерпелива” (1 Кор. 13:4-8).

 

Мы же ждать не хотели. Нам было невтерпеж. И вот сдался и дядя Ваня. Через два месяца после армии мы поженились.

С малых лет не приученный к труду, непостоянный и легкомысленный, я даже не сознавал, что у меня есть своя семья. Страшно сейчас думать о том, что это было за время. Ни малейших признаков жизни. Только ветер, только гулянье и веселье.

По природе эгоистичный, ленивый  и гордый, я никого не понимал и не слышал. Конечно, внутри голос совести меня иногда тормошил, но приходилось его глушить, чтобы спокойно гулять дальше. Совершенно ничего не понимая, пьянствуя ежедневно, катился все ниже и ниже. Бедная Ира, сколько она выплакала в те годы, которые провела со мной! Сколько выстрадала! Часто просыпалась и шла на работу с красными от слез глазами, так и не дождавшись меня.

Кабаки¼ блатхаты¼ шалманы¼

Ужас. Страшный, лютый ужас¼

 

С 1996 года пытался писать о своем ­– чужом – прошлом, и не мог. Руки не повинуются. Мне стыдно, и горько. Сердце говорит: “Не может быть¼”, – а разум говорит: “Это было”.

Пишу и тешусь мыслью, что Искупитель мой жив и что Он со мной и не оставит меня уже никогда. Поэтому буду смело писать и исповедовать свою гадкую, омерзительную, болотную прошлую жизнь.

 

Мы одно время жили у родителей жены, там, вроде бы, было спокойней. “Дружков” рядом не было, не на кого было смотреть. Никто никуда не приглашал. Потом мы с Ириной переехали в наш район (к моим родным).

Там встретились “друзья-товарищи”, соседи. Начал заходить на встречу за кружкой пива, хотя пиво само и не нравилось. Там всегда была водка. Сперва там выпивал, потом приходил домой, а  там родители не отказывали сыночку, “чтобы все было, как у людей”. Работать особенного желания и так не было, а тут вообще оно пропало. Начались прогулы. Вместо работы пьянки. С работы выгнали – пошел на другую; с другой выгнали – на третью¼ Устраивался с такими же, как и сам, алкашами на временную работу подсобным рабочим в стройбригады. Их тогда называли “шабашниками”. Они были “шабашниками” для тех, кто пользовался такими, как мы, молодыми лентяями и пьяницами. Платить нам много никто и не собирался, а если и нужно было платить, то или искали поводы выгнать, или же говорили, что заказчики дали мало денег, и выдавали очень скудно. Постоянная ложь¼ Никого не интересовало, что у тебя есть семья, дети и жена, родители. Только для себя, “потому что каждый ищет своего¼”

 

Этот грубый и жестокий мир¼ Мир жестокости и ненависти, мир лжи, жадности, разврата, алкоголиков и наркоманов¼ Как человек попадает в этот жуткий мир? Интересно спросить каждого взрослого человека: как дети, а потом и взрослые попадают в тот мир неведения, горя и слез? Спросишь: “Как?!” – и все молчат¼ Корысть и собственная выгода, желание обогатиться за счет других, за счет слез матерей, отцов, жен и детей.

Телевизоры кишат развратом и убийством, киоски и витрины магазинов пестрят рекламой “Плейбоя” и т.п. Что это? Для кого? Все ищут себе оправдания: не нравится – не ешь!

Хорошо звучит предостережение в книге Библии: “За все дадим отчет!” За влияние, которое оказывают родители на своих детей, влияние друзей и знакомых – ведь все распространяют влияние, то или иное, хорошее или плохое – за все дадим отчет Богу в день Великого Суда!

В детстве, когда дети остро нуждаются в наставничестве родителей и их личном примере, им в этом просто отказывают из-за того, что родители сами  не в состоянии быть примером, ведя далеко не здоровый образ жизни.

Не имея страха перед Богом в сердце, веры в Бога и Его святые наставления, родители живут сами во тьме, в обмане времени, в лукавстве своих собственных сердец. В Своем слове Господь говорит: “Лукаво сердце человеческое и крайне испорчено, кто исправит его?” (Иер. 17:7).

Страшно подумать, как люди живут без Бога в сердце, не имея уверенности в сегодняшнем и завтрашнем дне, не имея надежды и веры… Постоянная суета мыслей, беспорядок и хаос в сердце. К чему может привести такая жизнь? В таком хаосе и растут дети наши, не задавая вопросов: что такое жизнь? для чего я живу? в чем смысл жизни? какова ее цель? Неверующие родители не могут научить своих детей терпению и смирению, воздержанию и небесно-чистой любви. Они этого сами, к сожалению, не умеют и не знают¼ Какое влияние на характер детей могут оказать родители, которые сами не трудятся над собой? Где нет Бога, нет порядка, чистоты, искренности и любви. “Как правило, дети наследуют наклонности и привычки своих родителей и подражают их примеру, так что грехи родителей повторяются в их детях из поколения в поколение” (Е. Уайт. Патриархи и пророки).

Не удивляет и то, что в таких условиях существования пропадает всякое желание работать. “Худые сообщества развращают добрые нравы” (1 Кор. 15:33).

 

Компания моя была не из любителей зарабатывать себе на жизнь честным трудом. Каждый, где только мог, добывал скудные копейки, чтобы утром купить пива или “скинуться” на бутылку чего-нибудь. Меня это не устраивало. Дома всегда была водка и некоторые из парней знали об этом. Также они знали, что если мне намекнуть об этом, то я ни перед чем не остановлюсь. Несколько раз после очередного намека я ходил домой и просто отливал из запасов родителей. Когда родители стали замечать пропажу, я начал разводить остававшееся водой. Такие хитрости оставались незамеченными недолго. Водку от меня начали прятать. Потом давали, сколько мне нужно, лишь бы не воровал¼

Потом дома стали меня бояться¼ Ужас. Да, это ужасные годы жизни. Нет ничего хуже, когда в доме появляется вор и предатель¼ Никто из родных не знал, что со мной делать. Были и разговоры по душам, короткие и затяжные, тихие и бурные. Но все было тщетно. Водка затягивала все глубже и глубже. Болото становилось все опасней. Жена была растеряна, да и понятно: девчонка еще. Что делать? И вот она пошла на решительный шаг.  Решила рожать ребенка. Думала: может, хоть ребенок меня остановит?

Шло время, Ирина сказала о своей беременности. Конечно же, я обрадовался. Гулянки бросил, пить бросил. Только она одна. Время – только ей. Опять все наладилось. Устроился на работу, стал уделять время хозяйству, и все пошло хорошо. Как все радовались такому изменению. Соседи говорили: “Ох, какая пара!”

 

Не могу объяснить, что происходило со мной тогда. Вспоминая те далекие годы, поражаюсь состоянию своего ума, его неспособности думать, отличить хорошее от плохого, неспособности принимать решения.  Слабая воля, погоняемая глупостью и эгоизмом, бросала меня из огня да в полымя. Меня хватало на месяц, ну два, и все. Вновь тянуло на улицу. Там снова ждали дружки, с тем же желанием напиться.

О работе речи быть не могло. Никто не трудился, да и понятия о труде были самыми ничтожными, хотя все знали, что хлеб даром не дается, что трудиться нужно. О хлебе, собственно, никто не беспокоился.

Если бы в то время открылось сердце для понимания вдохновенных слов Е.Г. Уайт: “Бог предназначил труд быть благословением для человека, дающим пищу уму, укрепляющим тело и развивающим способности¼ Хотя труд порой приносит усталость и страдания, те, кто смотрит на труд как  на проклятие, глубоко заблуждаются¼ Наш Творец прекрасно понимал, что необходимо для счастья человека, и поэтому дал ему возможность работать. Только тот, кто трудится, постигает истинную радость жизни”!

 

В продолжение всего этого разбойного времени деньги нужны были ежедневно. Но где их было брать? Черная нить домашнего вора была  натянута туго.

У мамы было несколько золотых колец, золотая цепочка, серьги. В доме было много ковров, цену которым дети в этом доме не знали. Я брал кольцо за кольцом и продавал, заглушая на время свою совесть и удовлетворяя гадкие похоти. От меня начали прятать вещи, которые стоили дорого. Золото уносили к соседям. Естественно, что денег в доме не было. Ничего нельзя было держать в доме¼

Жена не выдержала всего этого и вся в слезах уехала рожать к своим родителям. В то время мне было не до нее¼ Кошмар¼

Когда проходили тучи запоя, я очень мучился и раскаивался. Думал: “Все, ни за что больше не буду. У меня такая жена, будет ребенок! ВСЕ!!!”

Мне даже казалось, что я любил жену. Мне она очень нравилась как человек, как жена. А понимал ли я, что такое любовь? Что значит любить?

 

К сожалению, о любви и сейчас не все знают. Любовь – это не  просто, не только чувство. Любовь – это то, что ты делаешь! Любовь не делает зла, не ищет своего, всему верит, всего надеется, все переносит.

 

Но разве этому существу, потерявшему стыд и совесть, не имеющему ни-че-го святого, было до этих высоких чувств? Временами приходило просветление, но потом снова сгущалась тьма, и все вокруг покрывалось мраком.

Просвет¼ Вспомнилось, будто говорили, что родилась дочь¼ Кто говорил? Что делать? Жены нет, ничего нет¼

Позвонил теще – жена взяла трубку телефона. Хорошо, что не взял тесть, а то вновь он мне нагрубил бы. Конечно, заслуженно. Но как-то стыдно слушать, неохота.

С женой договорились, что она меня будет встречать на набережной Днепра. Она плакала. И вот иду смотреть на своего ребенка. Внутри непонятные чувства. Даже не верится, что у меня есть мой ребенок. Встретились спокойно, без объятий. Первое, что сделал, это заглянул в коляску. Там  лежал маленький беззащитный человечек, как две капли воды похожий на меня с фотографии в младенческом возрасте.

Что я переживал в тот момент, не помню, но сразу же начал уговаривать Ирину простить меня, поехать к моим родителям. Наверное, она меня любила или больше понимала об ответственности. Простила. Пошли, забрали с трудом ее вещи у родителей (ее не отпускали) и уехали к моим.

Устроился на работу, и снова все пошло хорошо. Казалось, что счастье вновь вернулось в наш дом, но оно оказалось недолгим.

 Как же так могло быть? Это была моя трагедия. Трагедия жизни. Снова уволили с работы, снова запой. Даже страшно вспоминать те дни, годы. Голова болит от этих воспоминаний. Начал вновь пропивать вещи. Так было все время, когда возвращался к пьянке.

 

Надо бы написать о своих дружках, хотя не очень хочется. Таких людей нельзя называть друзьями. В принципе я понимал, что друзья не могут быть такими, и тем не менее был крепко связан в ними одними путами.

Одного звали Виктор Рева, а другого Виктор Панов. Они были на 10 лет с лишним старше меня, имели свои семьи, имели кое-какой жизненный опыт, хотя этот опыт и заключался только в бутылке. Ничему хорошему научиться у них я не мог, они сильно пили, хотя из дома вещи не пропивали, как я. Жены, дети и родители несли  это страшное наказание, каждый день заглядывая в пьяные глаза и слыша ругательства. Постоянная ложь и обман¼

Трудно сейчас представить, как нас терпели родные, терпел Господь Бог. В настоящее время, столько лет спустя, оглядываясь назад, задаю себе вопрос: “Смог бы я вот так терпеть такие выходки?” – ответ только такой: “Вряд ли, наверняка не смог бы¼”

Невозможно даже вообразить, на дно какой ямы с каждым днем мы погружались, все глубже и глубже. В какой-то момент вместо водки и вина стали покупать лосьон или одеколон. Во-первых, дешевле, а во-вторых, больше. Сначала стеснялись, уходили на берег Днепра, чтобы люди не видели, но потом перестали – пили прямо дома, правда, когда никого не было. Родные наши все это замечали и упрекали не раз, но все было бесполезно.

В конце концов я согласился лечиться. Меня положили в психбольницу с диагнозом “алкоголизм 2-ой степени”.

Ирина с дочерью Аннушкой приезжали ко мне, поддерживали, мы вместе гуляли. Жена долго меня уговаривала, и ради семейного счастья, ради ребенка, она уговорила меня “подшиться”.

Лежал я три месяца. Мне подшили ампулу и выписали. Но в больнице я пристрастился к наркотическим таблеткам и, выходя оттуда, наладил контакт с медперсоналом и вынес с собой несколько пачек. Жене сказал, что мне это нужно пить для успокоения нервной системы. И она опять мне поверила.

Некоторое время жили, и никто не замечал, что я употребляю таблетки, но долго это не могло скрываться – жена догадалась и все забрала. Полгода не пил, но жизнь так уже и не наладилась.

 

В 1984 году умерла мама¼

 

До моего сознания не доходило это потрясение. Мне казалось, что это неправда. Пока ходил по магазинам, ходил в похоронное бюро, на могилу – не верилось. Как только приходил домой и видел ее в гробу, не мог сдержаться от слез. Она лежала такая чистая, белая и красивая, молодая¼ Маме было всего 55 лет.

Маму похоронили, но и это меня не остановило. В тот же вечер после похорон меня пригласили “друзья” в ресторан. Весь вечер музыканты играли медленную музыку и спокойную – в честь мамы¼ Какой кошмар¼

И опять в полусне. Пьяное состояние, кажется, не покидало никогда.

 

Постепенно отошел от своих “друзей” и сошелся с одним новым.  С ним познакомился в психбольнице. Он тоже был алкоголик. Его звали Сергей, на два года старше меня, женат, двое деток. Жена тоже была не против выпить с мужем, а то и без него.

Мы с ним пьянствовали с утра до вечера. Временами останавливались, но потом с новыми силами опять брались за старое. Во время запоя я залезал домой в окно, брал вещи на продажу. Однажды снял со стены ковер. И мы, продав его за самую низкую цену, выпивали где-то подальше от людей, чтобы нас никто не видел.

 

К тому времени папа был в тяжелом состоянии. Он уже перенес один инсульт. Это сказалось на памяти, мышлении и разговоре.

Папа уже не работал, получал пенсию по инвалидности (1-я группа по зрению: слепой) и на эти деньги покупал продукты, чтобы мы с женой не имели проблем в этом вопросе. Он постоянно ходил в магазин и на рынок сам, его везде уже знали продавцы и, если что-то появлялось дефицитное, предлагали ему. К нему относились с большим уважением.

Я не понимал, что он переживал, видя, как его младший сын на глазах погибает. Он только вздыхал и молчал. Наверное, он даже плакал, когда дома никого не было. Боль давила его сердце, что не оставалось после него наследника. Что переживает родитель, когда видит, как его ребенок медленно умирает на глазах?

А я продолжал пить, иногда останавливаясь, так как не было сил. Так прошла осень, зима¼

 

Зимой случился еще один удар по нашей семье. У папы случился второй инсульт. Врачи сделали что смогли, и благодаря крепкому сердцу, папа выжил. Но что это была за жизнь¼ Он не мог вставать с постели, “ходил” под себя, кушал с рук (мы его кормили с женой по очереди). Бывало, что папа вставал посмотреть в окно, но мы его вновь укладывали в постель.

Какая жестокость с нашей стороны!

 

Господи, прости, пожалуйста, за неразумие, за жестокость. Воздай тем же, Боже!

 

Папа чувствовал, что жить осталось немножко. Ему очень хотелось посмотреть на землю, на природу: деревья, небо – на жизнь вокруг, а мы укладывали его в постель¼

Медсестра, которая приходила делать папе уколы, попросила меня, чтобы я сам ставил их в ее отсутствие. Впервые мне пришлось этим заниматься. Папе было очень больно, но я этого не понимал, а только спустя столько лет, во время покаяния, увидел его страждущее лицо и услышал его слова, полные желания жить. А тогда спросил его: “Папа, тебе не больно?” – ему было так больно, что он скривясь от боли, но не желая показать этого, сказал: “Коли, сынок, коли¼”

 

Ох, папочка, прости меня, пожалуйста, каменного и жестокого, бесчеловечного, я не понимал, что делаю всю жизнь тебе больно!

В Библии это описывается так: “У кого вой? У кого стон? У кого ссоры? У кого горе? У кого раны без причины? У кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного. Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно; Впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид¼” (Притчи Соломона).

 

Как было невыносимо жить без руководителя в юности, без наставлений в жизни! Как могут люди жить, не понимая таких простых жизненных истин? И как наказывается непослушание своих родителей!

Моя жизнь – это хороший пример для тех, кто не слушает советов старших, кто себя считает всего достигшим, всезнающим. Горе такому человеку¼ Наша жизнь состоит из ежедневных, постоянных уроков, и мы должны постоянно учиться. Кто не учится, тот не живет.

 

Мое существование вызывало у одних – неприязнь, а у других – осуждение. Были и такие, которые, зная меня с детства и глядя на мою жизнь, жалели меня, – таких было мало, но были.

И вот 1987 год.

Жена не выдержала и написала заявление, чтобы меня отправили на лечение в ЛТП. Ее просьба была быстро удовлетворена, и мне присудили 2 года лечения.

Когда меня туда привезли, там уже ждали – встречали знакомые “земляки”...

 

Это ЛТП находилось в двухстах километрах от города Черкассы, где я жил, в городе Умань. Сама система  лечения ничем не отличалась от отбывания срока наказания общего режима. Единственная разница была в том, что название было ЛТП и людей называли “товарищи”. Здесь были собраны без разбора – судимые и несудимые. Вокруг колючая проволока. Чувствовалось “зоновское” влияние, и потому законы бытия были взяты из лагерей.

Я уже говорил о том, что встретили знакомые – люди, которые отбывали в свое время наказание на строгом и особом режиме. Меня  учили, как надо себя вести в зоне, как отвечать на дерзкое отношение других. Эта жизнь меня быстро втягивала. Меня учили, как жить за счет других, а самому не работать, имея все необходимое и, более того, живя лучше других. Мои “семейники” были “авторитетными” людьми в ЛТП и на “воле”, их боялись и с ними считались. Вскоре меня уже знали все как наглого и дерзкого человека. Я занимался спортом: растяжкой, турником, бил боксерскую грушу, отрабатывал удары сначала на ней, а потом на ком придется. Мои “семейники” играли в карты “под интерес”, то есть на плату либо деньгами, либо сигаретами или чаем. Если человек не рассчитывался, тогда звали меня, и мне предоставлялась возможность, получив расчет, блеснуть “мастерством”. Вот так и шла жизнь. Иногда проигравшие рассчитывались водкой или брагой, но я уже так не пил. Если выпивал, то чуть-чуть, грамм пятьдесят.

Прошли слухи, что в другом районе области расформировали “зону” общего режима и на то место будут вывозить все “отрицалово” – списки уже готовы. В нашем ЛТП сделали действительно лечебный профилакторий, а нас, 100 человек “отрицательного поведения”, вывезли на место бывшей зоны.

Администрация новой колонии не знала, как себя с нами вести. Заключенные были “гражданами”, а мы “товарищами”, их можно было и побить, а нас нельзя.

И вот началась почти анархия. Наша группа быстро сориентировалась. Мы навели страху в столовой: избили всех поваров. В магазине тоже со всеми “познакомились”, расставив все “на свои” места, и жизнь потекла своим чередом.

Мои занятия спортом достигли своего пика. Я заметно увеличился в объемах и вырос в силе. Круг моих знакомых стал другим. Мои интересы стали резко отличаться от интересов “семейников”, и после драки с ними я от них ушел.

 

Я начал читать книги, перестал пить спиртное вообще, даже курить стал меньше. Заметно начали мысли тянуться к чистой жизни. Совершенно все надоело. Мысли о жене и дочери все больше доходили до моего сознания. Но, видимо, это было еще не все. Чего-то еще недонабрал¼

В МСЧ этого учреждения меня знала вся администрация. Я организовал там спортзал: сделал своими руками тренажеры, турник, брусья и многое другое. Появились единомышленники – два парня, которые тоже взялись мне помогать: принесли громадное зеркало, повесили плакаты, снимки культуристов. Администрация выделила нам магнитофон и кассеты. Жизнь закипела еще интересней. Мы играли в футбол, бегали кроссы, играли в теннис.

 

В МСЧ меня знали только с хорошей стороны. Там работала одна молодая девушка, медсестра. С этой медсестрой у нас появилось много общего – стремление к счастливой семье, к здоровому образу жизни. Мы говорили о здоровой пище, о нравственности, о настоящем и будущем. Наши отношения были все ближе, но в них не было ничего грязного или пошлого. Наверное, это вселило в меня мысль: “Вот женщина, которая нужна мне, которая способна меня понять”. У нее был сын 12-ти лет, сама она разводная. Мы с ней  встречались около  года, и отношения были такими, как у очень близких друзей. Она понимала меня с полуслова, помогала чем могла, поддерживала, ободряла. А что нужно человеку, когда от него все отвернулись?

И вот, сняв все нарушения, меня представили на условно-досрочное освобождение.

 

Надо сказать, что до этого я ездил домой в отпуск на три дня, по ходатайству зам. начальника по РОР. Он мне доверял, и у нас как-то сложились взаимоотношения. В “зоне” мне приходилось не раз помогать ему, наводить “разборки” среди блатных. Если где-то что-то случалось, он меня вызывал и просил навести порядок, сделать, чтобы все было как надо. Этот же человек (подполковник Симоненков) и ходатайствовал за меня, против него никто ничего не мог сказать. Девушка-медсестра из МСЧ, прежде чем уехать с Украины на Урал, предварительно переговорила с ним обо мне. Он хорошо знал ее и знал о наших взаимоотношениях. Меня все воспринимали как человека, который имел не последнее слово, с которым считалась “братва”, и тут вдруг УДО. Тем не менее, меня отпустили. Провожало все ЛТП¼

 

Когда я приехал домой, ни жена,  ни кто-либо из оставшихся родных меня не ждали. Кому я тогда был нужен? С женой мы уже и не пытались наладить жизнь. Некоторое время жил у своего друга Саши Федоренко. Его родители знали моих родителей, и поэтому были не против меня, а наоборот, всячески пытались мне помочь.

В том районе, где жили жена с дочерью, я уже жить не хотел.

По выходным дням мы с Сашей брали своих детей, а он брал и свою жену, и мы ездили отдыхать за город на берег Днепра, природу. Детям очень нравилось. Это были последние чудесные дни, проведенные с дочерью (ей было тогда 6 лет).

 

Мы возобновили переписку с медсестрой, когда она уже жила на    Урале, и через месяц я уехал к ней в город Копейск Челябинской области. Здесь, казалось бы, все было новое. Новая местность, новая работа, новые люди. Все новое, но жизнь так и не сложилась, как хотелось бы.

С этой девушкой и ее сыном мы прожили около двух месяцев, и у нее на Украине умер отец. Конечно, она с сыном тут же собралась и вылетела на похороны. Я остался один в чужом городе. На работе были знакомые, но какие¼ Все выпивали. У меня как раз был день рождения, и с него все началось. Купил бутылку вина¼

Уступив однажды греху, погружаешься в него все глубже и глубже...

Несколько дней ее не было дома, и все это время я пил. Когда она приехала, все стало на свои места, но отношения с ней уже надорвались, и через два дня я ушел на квартиру к одному человеку, который работал в моей бригаде.

 

Несколько недель все было хорошо. Я знал, что мне пить нельзя. Занимался спортом, читал книги, ходил на работу, занимался хозяйством.

Хозяин пил, и мне приходилось убирать постоянно за ним и его собутыльниками, варить покушать. Несколько раз выгонял пьяных из дома, а хозяину это нравилось, и он начал предупреждать дружков: “Уходите скорее, а то сейчас мой квартирант придет”.

Иногда заходил в гости и молодой – лет 37 – парень (назову его Володей). Мы познакомились, и он пригласил меня к себе жить. У него был свой большой дом. Мама умерла, с семьей не жил. Наверное, он увидел во мне человека, с которым ему было бы и весело, и надежно. И действительно, некоторое время у нас все шло хорошо. Мы работали на одном заводе. После работы вместе шли домой, вместе занимались домашними делами: я в огороде, Володя в доме. Все, казалось, сложилось отлично. Володя иногда мог выпить, я же – нет. Он знал, что я занимаюсь спортом и не пью. О своем прошлом я старался не рассказывать, так как было стыдно, да и жить уже начал по-новому. Он меня понимал.

Володя работал в литейном цехе, и у них была молодежная бригада. Работали дружно, слаженно. Помогали друг другу чем могли.

Как-то ребята пришли к Володе в гости и принесли с собой ящик водки. Во время веселья они начали приглашать меня к себе в бригаду. Мне очень нравилась их дружба, и если бы я не пил, а был бы другим человеком, немного посильнее, у меня бы все, может, и сложилось хорошо (ведь уже присмотрели и дом для меня, и т.д.) Но¼

Кто-то предложил выпить, но Володя пресек уговоры, сказав, что мне нельзя. Предлагали еще несколько раз, и я отказывался, но потом все же не выдержал и выпил немного. Через пару дней опять произошла выпивка, и я стал ее участником. После этого меня на работе уже не было. Меня тянуло все глубже и глубже. Вечером пошел за бутылкой и больше не вернулся в тот дом.

 

Я очутился в компании двух девушек. Оказалось, что одна из них ранее судима, а вторая – страшная любительница выпить. Обе были старше меня. Несколько дней я жил у них дома и вот как-то утром, проснувшись, увидел, что одной из них нет, а вторая собирается идти куда-то на работу. Едва выйдя за дверь, она вернулась с мужчиной, сказав, что это ее сосед. Она попросила дать ему закурить и налить вина опохмелиться, а сама поспешно ушла. Мы остались вдвоем.

Дальше произошла трагедия, которая перевернула вся мою жизнь, как будто начался сон¼

 

Мы вместе пошли в магазин за выпивкой. Встретили еще одного человека, и весь день и весь вечер провели за выпивкой. Все кончилось страшным преступлением.

Как говорят в народе, сколько веревочке ни виться, а все равно конец будет. Через три дня нас арестовали. Это было падение уже на самое дно гнилой ямы – ада. Надо сказать, что до этого момента в жизни вроде бы все шло реально, но после КПЗ (камеры предварительного заключения), когда привезли на тюрьму, как будто начался сон, все стало будто в другом измерении. Так почувствовалось изменение жизни. Мне казалось, что начался какой-то сон, который происходит не со мной, будто вокруг меня какая-то оболочка. Это было внутренне потрясение.

Падение¼

 

Тюрьма¼

Как черные пятна на светлой одежде, разбросаны тюрьмы по нашей планете. Тюрьма – это совсем иной мир. Это мир жестокости, лжи, корысти, лицемерия, низкой безнравственности и аморальности.

 

Когда я вошел в камеру, когда все увидели мое спортивное  телосложение, то сразу же признали. Видимо, так уж устроено: сила всегда наверху (в мире этом). Сначала сидел в камере, где были и те, кто на строгом режиме, и те, кто на особом, но после небольшой драки меня перевели в камеру для “первозаходников”. Там я быстро завоевал “авторитет”, и стал как бы “старшим” в камере. За порядок и дисциплину “режим” почему-то начал спрашивать с меня. Вот так мы и жили целых девять месяцев. Все возникающие в камере вопросы  решал сначала я, потом мы обсуждали их вместе.

Потом суд и срок – 14 лет лишения свободы. После суда меня перевели в камеру для осужденных, и уже там я дожидался распределения и этапа в колонию.

 

Через несколько дней в нашу камеру зашел человек. Он шел этапом из Молдавии. У него-то я и увидел впервые Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа, который он дал мне почитать. До этого случая я ни разу в жизни не видел Десять Заповедей и не слышал об Иисусе Христе. Я прочел Новый Завет семь раз подряд. Просил этого парня подарить мне книгу  (уж очень она меня тогда затронула), но он не согласился, а оставил мне напечатанные на листочке бумаги Десять Заповедей Господних.

 

Но вот снова этапы, и нас раскинули по лагерям. Когда дошел до лагеря, забылось все, что было в тюрьме. О Новом Завете осталось только воспоминание, напечатанные Десять Заповедей и кое-то из выписанного для себя из  Нагорной проповеди. Забыл все – что читал, что не читал¼

Жизнь в лагере закрутилась, завертелась. Режим был усиленный, два письма в месяц, посылка через половину срока. В столовой кормили неважно, люди недоедали. Мысли большей частью уходили на то, чтобы где-то раздобыть кусок хлеба – “тюху” – или еще чего-нибудь съедобного. Постепенно все стало на свои места, и ¼ пошло, поехало.

 

Прошло три года¼  Шел 1993. Я работал в “насосной”, где перекачивают воду для питья и разных нужд из скважин для колонии и жилых домов администрации.

Моего товарища звали Юрий Лысов, родом из Магнитки. Парень очень добрый и отзывчивый. Много читал, интересовался Кришной и йогой и по вечерам читал маленькую книжечку, потом оказалось – Новый завет. Юре очень нравился Иисус Христос, и было естественно, что ему хотелось с кем-то поделиться своими чувствами, всем прочитанным. Конечно, он делился со мной, потому что я был и ближе, и, в отличие от других, слушал его, может, не так внимательно, как он того хотел, но, по крайней мере, давал высказаться. Юре это нравилось, я же, наоборот, все больше и больше охладевал к рассказам и однажды сказал ему: “Знаешь, ну, хватит¼” Юра весь как-то насторожился и заволновался от неожиданной грубости с моей стороны и замолчал. Я понял, что он нервничает. Потом Юра покраснел и тихо сказал мне: “Я ухожу¼”

С этого дня мы с ним не разговаривали и даже не здоровались. Так прошла неделя.

 

В тот день после обеда я нашел на рабочем месте неизвестно откуда взявшуюся книжечку – “Христиане. Кто они такие?” Конечно, мне стало интересно, я ведь себя тоже считал  христианином. Когда прочитал до конца, понял, что христианин – тот, кто учится у Иисуса Христа, Его ученик.

В конце книжки  было ненавязчивое предложение самому убедиться в существовании Бога – помолиться в уединенном месте молитвой, которая была напечатана там же. “Действительно, – подумалось мне, – кто сможет помешать мне самому убедиться?” Вошел в помещение, позакрывал все двери, вошел в комнату, преклонил колени и начал читать молитву. Потом стал рассказывать, перечислять Богу все свои проступки и преступления – все, которые только вспоминал с самого детства…

 

Ощущение, что кто-то присутствует в комнате, наполнило меня. Какая-то незримая сила была там, и кто-то меня очень внимательно слушал. Меня бросило в жар, потом резко стало холодно, потом обежали по телу мурашки. Мною овладел какой-то страх¼ Но после, когда встал с колен¼ Боже мой, какое блаженное чувство! Какая легкость на душе!  Я вышел, “вылетел” на улицу и увидел другой мир. Это был мир красок, чистоты, солнца, красоты – Божий мир, мир любви! Мне невообразимо хотелось всех людей любить. На душе столько лет носил какой-то камень, а тут стало так легко после покаяния, этот камень куда-то исчез, испарился. Бог простил меня (1 Иоанн 1:3). Мне хотелось всем рассказывать о чуде, которое со мной  произошло. Хотелось говорить только о Боге и о покаянии.

 

Как раз в это время прозвучала сирена на “съем” с работы. Идя в жилую зону, я всем рассказывал о случившемся со мной, о Боге и Его милости.  Но меня никто не слышал и не понимал, а только смеялись и говорили, что у меня “крыша поехала”, то есть не все нормально с головой. Срок большой, понятно. Я попросил, чтобы ребята больше не ругались матом при мне, так как уже не мог этого слышать, у меня от этого в груди начинало больно щемить.

Вечером на проверке подошел к Юре и говорю ему: “Юра, прости меня, пожалуйста, я сегодня покаялся¼”

Эх, это нужно было видеть, как Юра обрадовался. По-моему, у него выступили слезы.

Он меня обнял и говорит: “Вся эту неделю я молился за тебя¼”

 

Здравствуй, утро жизни!

Целыми днями я проводил за чтением Нового Завета. Когда просыпался ночью, ловил себя на том, что молюсь (сплю и молюсь). С этого времени меня больше ничего не интересовало. Юра Лысов дал мне адрес верующей женщины, Светланы Александровны Сокол, родом тоже из Магнитогорска.

Моей любимой темой стала тема о Боге. Я написал письмо в Магнитогорскую общину и жил надеждою на скорую связь с Церковью. Сестра Светлана очень быстро ответила мне. У меня возникло много вопросов, и я прямо засыпал ими Светлану. Слава Богу, давшему ей в то время столько снисхождения ко мне и терпения. Она начала высылать мне книги для новообращенных христиан. Книги проходили особую цензуру. Много нужно было побегать, чтобы получить их, зато сколько радости было! Господь кормил меня из Своих рук духовным молоком.

 

В конце 1993 года, в декабре, освободился Юра, и я остался один. Он тоже выслал мне целых две посылки, полных книгами. Господь тогда со всех сторон окружил меня Своей заботой. Тогда с изданием Библии было трудно, и сестра Светлана выслала мне свой экземпляр. У меня дрожали руки, когда я получил книгу.

Прочитав сказанное пророком: “У кого две одежды – отдай нуждающемуся, и у кого есть пища – делай то же”, я начал отдавать все, что у меня было, на мой взгляд, лишнее. Все новое, все, что вызывало чувство превосходства, – все раздавал нуждающимся, тем, кто голодал. Я всем рассказывал о покаянии, об Иисусе Христе. Люди приходили ко мне, слушали, просили почитать литературу, которая рассказывала о Боге подробнее. Эти действия не остались незамеченными, и меня вызывали “на беседу”.

Когда меня вызвали в оперчасть для беседы, я был в растерянности. “Что мог натворить? Что сделал?” – думал я тогда и молился Господу о помощи, вспоминая Его обещания: “Не бойся, что Я с тобою”. Зайдя в кабинет к начальнику, услышал такой вопрос: “Ну, и во что ты там веруешь? Рассказывай¼” Святой Дух мне подсказывал: “В тот час не думайте, что вам говорить, ибо вам дано будет, что говорить; Дух Отца вашего Небесного будет говорить в вас¼” “Кто исповедует Меня перед людьми, того исповедую и Я¼”

Это было мое первое по величине, масштабу свидетельство перед такими начальниками. В кабинете были и такие, которые знали меня как распущенного человека. И вот, молясь в духе, я начал рассказывать историю своего покаяния, воздействия Божьего Духа на мое мировоззрение и на всю мою жизнь. Меня никто ни разу не перебивал, но и долго не отпускали, задавали одни и те же вопросы, старались уловить и т.д. Было видно, что мне не доверяют, во мне сомневались. Да оно и понятно, подобное происходило впервые в этой колонии, а у людей такая работа. Потом один из начальников говорит мне: “Да-а, у тебя и речь изменилась заметно. Говоришь ты как-то по-другому¼” И я почувствовал со стороны начальников что-то вроде неприязни: “Ну, иди¼” С этим меня и отпустили.

Сестра Светлана выслала мне адрес брата во Христе из Калининградской общины АСД Соколова Юрия. Он бывший заключенный и в тот момент уже был твердым в Истине. Брат Юрий стал моим духовным наставником. Через него Господь питал меня духовной  пищей. Юра, узнав, что у меня нет родных начал высылать и продукты. Это очень шокировало всех людей в колонии. Все знали, что у меня нет брата, а тут вдруг объявился. Слава Богу за Его заботу! Брат Юрий начал наставлять не только меня, но через меня и других братьев, которые к тому времени появились рядом со мной. Из общины города Калининграда мне писали многие братья и сестры, все хотели чем-то помочь, как-то поучаствовать в моей жизни. Слава Господу за этих людей! Господи, благослови, пожалуйста, этих дорогих сердцу братье и сестер.

 

 

Господь начал сеять семя в колонии. Люди начали постепенно просыпаться от духовной спячки. Я собрал возле себя других и стал читать Библию и, что мне открывал Господь, рассказывал им. По правилам колонии собираться было запрещено, и за мной был установлен контроль. У нас образовалась небольшая группа верующих из восьми человек. К нам подослали человека, чтобы следил за нами и доносил.

Я начал вникать в учение Библии и общаться с Церковью Адвентистов Седьмого Дня. Мне было указано на субботу, на  то, что в этот день работать нельзя и он полностью принадлежит Господу Богу. Тогда я работал еще в насосной жилзоны, и начальства поблизости не было. Это было для меня облегчением со стороны Господа: было легче договориться со сменщиками о подмене в день субботний. Так прошло около шести месяцев. Потом за то, что собирал вокруг себя людей на рабочем месте, меня наказали десятью сутками изолятора.

После наказания я был отправлен  работать вязальщиком сеток  для овощей. Придя на свое новое место, встретился с начальником участка, который знал меня как “нерабочего” человека. Он с эдакой радостной улыбкой сказал мне: “Кукояко, через неделю лично буду принимать у тебя сетку”. Ученикам в то время давалась ровно одна неделя для обучения. На участке работал один уверовавший  брат, который сказал мне: “Не расстраивайся, я быстро тебя научу, и ты сдашь сетку”. Через неделю я моя первая работа была принята. Господь благословил меня и помогал во всем, ведь он хорошо знал, что это только начало преобразования нового творения во Христе. Многие были удивлены тем, что я работал сам (хотя для людей это должно быть нормальным).

Каждым утром, шагая на работу, я наизусть читал про себя удивительно ободряющую песенку:

Я с именем Твоим, Господь,

На труд дневной иду.

Ты укрепи мой дух и плоть

К полезному труду.

Ты Сам меня благослови,

Помощник будь в труде,

И дай прославить мне Тебя

Всегда, во всем, везде!

Тебе дай в жертву приносить,

Что мне дано Тобой.

И для тебя лишь только жить,

Помощник будь ты мой.

Работая на сетках, я продолжал соблюдать день Господень, субботу, отрабатывая его в течение недели. Начальники об этом сначала не знали, но пришло время, когда нужно стало засвидетельствовать и перед начальством о субботе. Мои слова были встречены отказом.

 

Но я не переставал молиться Богу и обратился за советом к начальнику отряда – Шемякову Вячеславу Алексеевичу. Он, тогда еще новый человек в колонии, молодой, энергичный и терпеливый, внимательно меня выслушал и сказал: “Нужно подумать¼”

Мне кажется, что Вячеслав Алексеевич присматривался ко мне все это время после моего покаяния. Он был первым начальником, которому я засвидетельствовал о своем раскаянии, покаянии и вере в Господа Иисуса Христа. Мы много с ним разговаривали, обсуждали жизненные вопросы. Конечно же, ему нужно было время, чтобы разобраться: верить мне или нет. Такая у него работа. Люди в колонии  разные, а такое случилось впервые.

И вот Вячеслав Алексеевич сам походатайствовал за меня на работе, чтобы мне разрешили отрабатывать субботнюю норму в другие дни, а в этот день не выходить и находиться в отряде. С Божьей помощью мне разрешили в субботу не работать.

 

Меня поразило отношение людей к доброму и чистому образу жизни во Христе.

Казалось бы, речь идет только о добре, а в людях возбуждается раздражение. Многие от меня тогда отвернулись, а администрация восприняла меня как человека, у которого “не все дома”. Я был в недоумении. Казалось бы, хороший пример для других, и тут вдруг такое непонимание¼

Когда мне из Церкви стали чаще и чаще приходить книги духовного содержания и мое начинание начало принимать серьезный характер, вся литература и магнитофонные записи духовных песнопений и проповедей стали проходить цензуру у зам. начальника по воспитательной работе подполковника Сажина Виктора Николаевича. Всякий раз, как приходили книги, мне необходимо было идти к нему. Беседы с Виктором Николаевичем мне нравились тем, что я впервые за долгие годы встретил человека с духовным чутьем, словом, умеющего выслушать и дать мудрый совет, помочь словом, умело поправить, исправить и наставить. Он был и есть нашим наставником и воспитателем. Наши встречи с ним стали более частыми, и, по всей видимости, Виктор Николаевич поверил в мою искренность. Он протянул мне руку поддержки.

 

К этому времени появились и другие осужденные, которые заинтересовались Библией. Начальник отряда Шемяков Вячеслав Алексеевич на свой страх и риск разрешил проводить собрания христиан, где мы слушали песни о Христе и Божьей любви, слушали магнитофонные записи, проповеди и рассказы. Я читал Библию и, как мог, объяснял непонятное, рассказывал об Иисусе Христе. Все вместе молились. Во время одного из таких собраний у меня произошло истинное сокрушение духа, покаяние со слезами перед Богом о своих грехах и о всей своей прошлой грешной жизни.

Мы даже хотели организовать хор, но не знали, как это делается. Мне нужно было поехать в больницу и там научиться у опытных верующих. Я попросил, чтобы меня отправили в г. Магнитогорск, где верующие “со свободы” проводили собрания для осужденных. Когда мне выпала возможность туда съездить, то по возвращении я уже имел кое-какое представление о собраниях и о хоре. С собой привез несколько песен, и, выучив их, мы с ребятами пели о любви Христа и Его победе, о молитве. Вот таким образом у нас начали проходить собрания: молитва, песня, проповедь, молитва. Вообще-то всем нравилось, но из-за нехватки терпения и нерегулярности, да еще  из-за режима (все-таки собираться было нельзя) собрания распались.

 

Необходимо сказать об одном человеке, который сыграл важную роль в моем формировании, а значит, и во всей моей жизни. Это Александр Владимирович Малых, работавший в колонии психологом. Его опыт и знания своего дела очень мне помогли. Сколько терпения нужно было ему, чтобы помочь мне! Кажется, что моя внутренняя брань со своими пороками как-то касалась и его – так он близко принимал участие в моих болях и победах. Сколько раз у меня руки опускались, думал, что не выдержу такой психологической нагрузки (работать над собой – это адский труд), и тут мудрый совет психолога поддерживал меня, ободрял и укреплял на Библейском пути.

Сколько добрых слов хочется сказать в адрес всех людей, непосредственно принявших участие в моей жизни. Казалось бы, всё – упал на самое дно ямы, родные, которые остались, все до одного отказались. А вот чужие люди не остались равнодушными. Слава Богу за все это, и да сохранит их Бог и благословит их и их семьи, чтобы они познали радость и счастье жизни. Аминь.

В 1995-1996 году закончил заочную Библейскую школу АСД, а в 1997 году поступил в Омскую заочную Библейскую школу, где приобрел духовные знания по исследованию Библии и христианскому образу жизни.

Шло время, и вот однажды… Мне сказали, что завтра  в колонию  приедут из Церкви. «Будет служение, приготовься», –  сказал председатель Совета колонии. Я всю ночь не спал, думал о предстоящем служении (каким оно будет?). Сердце билось очень сильно. Меня попросил замполит посмотреть и послушать этого проповедника, можно ли ему верить? И вот слушая его проповедь (это был пастор Церкви Божьей), я заслушался. Он так хорошо говорил о Боге. Ведь в колонии никто никогда такого не говорил.

В 1999 году Господь отворил ворота нашей колонии перед проповедью Благой вести. “В темнице был, и вы пришли ко Мне” (Мф. 25:36-40).

С сердцами, полными любви Божьей, к нам пришли служители Церкви. Спустя некоторое время меня назначили ответственным за проведение христианских мероприятий. С пастором Церкви, Сергеем Соколом, мы организовали библиотеку духовной литературы и аудиокассет с проповедями. Были организованы также три группы по изучению Библии, занятия в которых проводил я, вместе с Господом.

Через восемь месяцев Господь открыл путь к моему освобождению. В декабре я прошел комиссию для отправки ходатайства колонии о снижении мне срока наказания. В молельной комнате я молился о том, чтобы Господь помиловал меня и освободил от уз, если я выполнил то, что должен был сделать там. Просил молиться также пастора и Церковь. В один из дней, когда молился об этом, в моей душе воцарился небывалый мир, что было ответом на молитву. Уже тогда я понял, что скоро выйду свободу.

И действительно, “как благ Господь к боящимся Его”. Время летело стремительно. Через шесть месяцев мне снизили срок до 11 лет, и через два месяца по амнистии Господь вывел меня на свободу.

Сейчас у меня жизнь идет во славу Божию.  Работаю в школе учителем технологии. Закончил заочное отделение педагогического колледжа по специальности «педагог-воспитатель».  В моей жизненной стене был один пролом – это семья. Ко всем благословениям, которыми меня одарил Господь, Он добавил венец, даровав мне спутницу жизни, помощницу, сестру жену Аленушку.  Господь даровал нам с ней двоих детей. Чудные дети, и мы благодарны Господу за них, и постараемся воспитать этих Господних детей во славу Ему.

Вся жизнь приобрела полноту. Бывает все: и падения, и огорчения, и постоянная борьба. Но чувство радости, покоя и победы поднимают знамя Иисуса Христа все выше и выше, придавая жизни смысл, и цель, и удовлетворение.

Верю, что этот искренний рассказ о жизни оступившегося человека поможет кому-то из таких же, как и я, людей, потерявших в жизни совершенной всех и все, приобрести новую жизнь, светлую, чистую, с целью и смыслом – жизнь во Христе Иисусе Господе нашем.

Аминь.

Да благословит вас Господь!

 

Отец мой Небесный!

Благодарю тебя за Твою помощь мне написать о своей жизни, свидетельство о Твоей милости и любви. Благодарю Тебя за все светлое и чистое, что Ты даришь нам для счастья в этом мире и в будущем.

Господь, излей обильно Дух Твой Святой на места лишения свободы и освободи узников от духовной смерти. Даруй им больше Света, чтобы они прозрели и спаслись. О, Господи!

Бесконечно благодарю  Тебя за Твою невообразимую любовь и милость к нам, необыкновенно грешным  людям.

О, слава Тебе!

Слава во веки веков!

Аминь.

Вернуться к Статьи